Циолковский Константин Эдуардович (А. В. Шувалов)

ЦИОЛКОВСКИЙ КОНСТАНТИН ЭДУАРДОВИЧ (1857–1935), русский советский учёный и изобретатель, философ; основоположник и теоретик современной космонавтики.

НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ

[Отец] «Молодость его прошла достаточно бурно, ибо «в половом отношении был не сдержан», как не преминул особо отметить впоследствии его великий сын. …В 1887 году отец вышел в отставку по болезни /…присоединяется ещё глухота и нервное расстройство, при котором малейшее впечатление и напряжение мысли производит сотрясение всех членов и отнятие ног на продолжительное время…/ …» (Дёмин, 2005: 24, 52).

[Брат Дмитрий] «…уехал учиться в Петербург, поступил в alma mater отца — Лесной институт, однако, оказавшись без присмотра, быстро спился и умер от белой горячки в 18-летнем возрасте» (там же: 33).

[Сыновья] «…в 1903 году покончил с собой Игнатий… в 1923 году ушёл из жизни последний сын Александр, учительствовавший на Украине (по некоторым сведениям, он также покончил жизнь самоубийством)» (там же: 79).

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЛИЧНОСТИ

«На десятом году жизни Циолковский, катаясь на санках, простудился и заболел скарлатиной. Болезнь была тяжёлой, и вследствие её осложнения мальчик почти совершенно потерял слух. Глухота не позволила продолжать учёбу в школе» (Космодемьянский, 1976: 19).

«Нелюдимость, настороженность, страх перед будущим стали проступать в его характере давно, и Циолковский сам замечал и чувствовал это» (Нагаев, 1973: 46).

[Из автобиографической записки Циолковского, 1919 г.]: «Я чувствовал себя далеко не ладно… Был очень одинок. Стал впадать в отчаяние. Увлекался ранее Евангелием. Придавал огромное значение Христу, хотя никогда не причислял его к сонму богов. Я видел и в своей жизни судьбу... С чисто материальным взглядом на вещи мешалось что-то таинственное, вера в какие-то непостижимые силы, связанные с Христом и первопричиной» (Скибицкий, 1976: 35).

«...В зимние дни Константин Эдуардович, надев коньки и взяв зонтик, отправлялся на работу по льду замёрзшей реки. Зонтик служил ему и прикрытием от возможного снегопада, и парусом при порывах попутного ветра. Это исключительно остроумная рациональность, между тем, напрочь изолировала Циолковского от соседей — простых жителей окраинной слободки. Они вертели пальцем у лба и были убеждены, что школьный учитель явно не в себе» (Кашницкий, 1998: 7).

«На крыше своего деревянного сарая учёный время от времени выставлял щиты с надписями: «Жители города Калуги! Мы разучились смотреть на звёзды». Или: «Завтра — день почитания облаков»» (Грушко, Медведев, 2000: 541).

«Циолковский привык к замкнутой жизни, а потому несколько боится людей» (Голубицкий, 1983: 9).

«…Впервые ступил на калужскую грань в 1892 году, будучи зрелым человеком (ему исполнилось 35 лет). К этому времени хроническое изменение личности уже приобрело явную установку на социальную отгороженность. Связанные с этим характерологические и поведенческие проявления не были случайными. По генетической линии имелось достаточно аномальных признаков» (Колупаев и др., 1999: 336).

«Коллеги по работе относились к Циолковскому со снисходительным недоверием, если не сказать — с подозрительностью. Он не курил, не пил, игнорировал всякого рода «мальчишники» с обязательными и безудержными возлияниями, не брад подарков и подношений, … — словом, не делал того, чем обычно занималось большинство провинциальных учителей» (Дёмин, 2005: 70).

«Период с 1892 по 1914 год, когда зрели теории дирижабля и ракеты, для Циолковского характерен тяжёлыми сомнениями и раздумьями, крайним упадком духа» (Ассонов, 1983: 15).

«Первые 15 лет двадцатого столетия оказались самым печальным временем для Циолковского. В 1902 году покончил жизнь самоубийством его сын Игнат. В 1908 г. вышедшая из берегов Ока затопила его дом и затопила многие из собранных им научных материалов. Академия Наук так и не признала ценность его аэродинамических экспериментов, и в 1914 г. на Конгрессе по Аэронавтике в Санкт-Петербурге его модель цельнометаллического дирижабля была встречена равнодушно» (CD Enc. Britannica — 97).

«Он интуитивно чувствовал: какие-то неведомые небесные силы избрали для своих только им известных целей именно его, глухого, чурающегося окружающих чудака, про каких в народе говорят обычно: «не от мира сего». Но про их подвижническую жизнь добавляют: «на роду написано». Однажды, дабы убедиться в разумности Космоса, он задумал вступить с ним в контакт и пожелал увидеть знамение в виде креста или человеческой фигуры. И что же? Не сразу, а через несколько недель над горизонтом появилось облако в виде правильного четырёхконечного креста. В другой раз Неизвестные разумные силы сами пошли на контакт… Сызмальства, так сказать, он всеми фибрами души ощущал своё нетривиальное предназначение и был уверен в собственной гениальности». (Дёмин, 2005: 13, 15).

[1935 г.] «Циолковский меня спросил:

— Вы разговариваете с ангелами?

— Нет, — ответил я тихо в трубку.

— По строению головы могли бы разговаривать.

— А вы? — спросил я.

— Я постоянно разговариваю.

Я не испугался, поняв, что ангел — вдохновение.

— Они постоянно не соглашаются… тяжёлый характер у фактов, уходят, не договорив» (Шкловский, 1966: 525).

«Циолковский также не исключал существования ни эфирных, ни ангелоподобных гуманоидов… Более того, Циолковский допускал, что подобные высокоразвитые и высокоразумные существа до сих пор обитают на Земле и в её окрестностях, однако невидимы нами… Циолковский, как и Блаватская, на протяжении всей жизни постоянно вступал в непосредственный визуальный контакт с некими человекоподобными ноосферными образами, от которых получал важную информацию» (Дёмин, 2005: 121).

«Нашим гидом был директор музея, внук Циолковского, журналист. Он сразу сказал главное: дед был страшный человек. Фанатик и деспот. И шизофреник — последнее я вытянул из него с великим трудом, проговорившись в главном, он прямо-таки зафонтанировал разоблачениями. Старший и одарённейший из сыновей Циолковского покончил самоубийством (цианистый калий), потому что мучительно стыдился пустых, как он полагал, занятий отца, считал их бредом самоучки и провидел в чём-то схожем собственную судьбу. Ещё один сын покончил с собой в шизофреническом припадке, а ещё один как-то подозрительно «надорвался». Мужское поколение всё оказалось нежизнеспособным» (Нагибин, 1995: 473).

«Нищенское жалование, недоедание, болезни, презрение окружающих, почти полная глухота и нарастающая слепота — каждого из этих несчастий достаточно, чтобы превратить жизнь в трагедию. Из семерых детей Циолковского трое умерли в младенчестве, а двое покончили с собой в юности, задавленные беспросветной нищетой... Тем не менее, Циолковский не обращал внимания на все эти невзгоды и преодолевал их со стоическим безразличием» (Вандерхилл, 1998: 466–467).

ОСОБЕННОСТИ ТВОРЧЕСТВА

«Глухота — ужасное несчастье, и я никому её не желаю. Но сам теперь признаю её великое значение в моей деятельности… Она заставляла страдать меня каждую минуту моей жизни, проведённой с людьми. Я чувствовал себя с ними всегда изолированным, обиженным, изгоем. Это углубляло меня в самого себя, заставляло искать великих дел, чтобы заслужить одобрение людей и не быть столь презираемым. …Константин Эдуардович всегда как бы лихорадило: он торопился обосновать свою гипотезу и обнародовать, чтобы приняться за следующую. И так, без устали, от одной работы он переходил к другой, потом к третьей, к четвёртой, и так далее» (Дёмин, 2005: 17, 112).

«Именно его бредовая идея о возможности переселения людей на другие планеты, так сказать, любым путём и любой ценой, послужила мощным стимулом для уже подлинно научного обоснования этого «переселения», а огромный интеллект и способность мыслить за пределами установившихся стандартов, привели его к великим открытиям. То есть, можно утверждать, что без бредовых идей Циолковский не пришёл бы к гениальным и супероригинальным свершениям в науке» (Виленский, 2002: 215).

Гениальные достижения и прозрения Циолковского нельзя объяснить полученным образованием и самообразованием. Возможно, что основоположник космонавтики — тот самый случай, когда, перефразируя известное выражение Сальвадора Дали, единственное, что отличает человека от сумасшедшего, это то, что он не сумасшедший. А в остальном мы имеем практически полный «джентльменский набор» психически больного, прожившего «всю жизнь в нищете, с клеймом чудака и безумца»: 1) личностная патология шизоидного характера, обусловленная последствиями тяжёлого соматического заболевания; 2) странности поведения, та самая чудаковатость, которая вызывается нарушением отбора в мозгу маловероятных ассоциаций и комбинаций (это характерно как для больных шизофренией, так и для изобретателей); 3) явно выходящие за рамки нормы аффективные колебания; 4) психические расстройства у близких родных. В диагностическом плане у Циолковского больше данных за шизотипическое расстройство.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Ассонов, А. В. (1983) В те далёкие годы // К. Э. Циолковский в воспоминаниях современников. 2-е изд. Тула: Приокское книжное изд-во. С. 10–23.

Вандерхилл, Эл. (1998) «Мистики ХХ века». Энциклопедия. М.: Локид-Миф.

Виленский, О. Г. (2002) Психиатрия. Социальные аспекты. М.: Издательство «Познавательная книга плюс».

Голубицкий, П. М. (1983) О нашем пророке. (Письмо в редакцию) // К. Э. Циолковский в воспоминаниях современников. 2-е изд. Тула: Приокское книжное изд-во. С. 6–10.

Грушко, Е. М., Медведев, Ю. М. (2000) Энциклопедия русских чудес. М.: Изд-во «ЭКСМО-Пресс».

Дёмин, В. Н. (2005) Циолковский. М.: «Молодая гвардия».

Кашницкий, С. (25.12.1998) Лекарство от шизофрении // Московский Комсомолец. № 246. С. 7.

Колупаев, Г. П., Клюжев, В. М., Лакосина, Н. Д., Журавлёв, Г. П. (1999) Экспедиция в гениальность. Психобиологическая природа гениальной и одарённой личности. (Патографические описания жизни и творчества великих людей). М.: «Новь».

Космодемьянский, А. А. (1976) Константин Эдуардович Циолковский (1857–1935). М.: «Наука».

Нагаев, Г. Д. (1973) Константин Эдуардович Циолковский. М.

Нагибин, Ю. М. (1995) Дневник. М.: «Книжный сад».

Скибицкий, М. (1976) Циолковский и вера в бога // Наука и Религия. № 6. С. 33–37.

Шкловский, В. Б. (1966) Жили-были. М.: «Советский писатель».

«Циолковский» (1997) // CD Encyclopedia Britannica.